"Нерв" - Владимир Высоцкий (12/13)


Издательство "Современник", 1981 г.



Содержание:

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

ПЕСНЯ ПЕВЦА У
МИКРОФОНА

МЫ ВРАЩАЕМ ЗЕМЛЮ
Из дорожного дневника
Песня о моем старшине
Черные бушлаты
Высота
Альпийские стрелки
Расстрел горного эха
Разведка боем
Он не вернулся из боя
Звезды
Песня о госпитале
Песня о новом времени
Аисты
"Их восемь, нас - двое..."
Смерть истребителя
"Я полмира почти через
злые бои..."
Песня о земле
Сыновья уходят в бой
Мы вращаем землю
Белый вальс
Братские могилы
"Так случилось - мужчины
ушли..."
Песня о конце воины

ЗНАКИ ЗОДИАКА
К вершине
"Ну, вот исчезла дрожь в
руках..."
Песня о друге
Вершины
Прощание с горами
Благословен великий
океан
"Мы говорим не
"штормы", а "шторма"..."
"На судне бунт. Над нами
чайки реют..."
"Упрямо я стремлюсь ко
дну..."
"Неправда, над нами не
бездна, не мрак..."

КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ
Песня Додо из
дискоспектакля "Алиса в
стране чудес"
1-я песенка Алисы
2-я песенка Алисы
3-я песенка Алисы
Мышиная песенка
Песенка ящерицы
Джимми и лягушонка
Билли
Песня попугая
Про нечистую силу
Ярмарка. (Песня
скоморохов)
Песни Марии
        
Плач
        
Ожидание
        
Беда
Клич глашатаев
Частушки
Серенада соловья-
разбойника
Свадебная
"В запаведных и
дремучих..."

КАЛЕЙДОСКОП
Дела семейные
        В каменном веке
        
В библейские
времена (рассказ
плотника Иосифа)

        В древнем Риме
        
В средневековье
(рыцарский турнир)
"На стол колоду,
господа..."
"Оплавляются свечи..."
Песня о Петровской Руси
"Как по Волге-матушке..."
Пожары
Все относительно
Москва - Одесса
"Я все вопросы освещу
сполна..."
Тау-Кита
"Кто верит в Магомета,
кто
в Аллаха, кто в Исуса..."
"Один музыкант объяснил
мне пространно..."

СПОРТ - СПОРТ
Про конькобежца-
спринтера которого
заставили бежать на
длинную дистанцию
Вратарь
Честь шахматной короны
        Подготовка
        
Игра
Штангисты

ЗАНОЗЫ
Баллада о бане
"И вкусы, и запросы мои
странны..."
Диалог у телевизора
Объяснительная записка
в милицейском протоколе
Песенка полотера
Мой сосед
Песня автомобилиста
"Так дымно, что в зеркале
нет отраженья..."
"Не впадай ни в тоску, ни
в азарт ты..."
"В ресторане по стенкам
висят тут и там..."
"Закрыты в нашу память
на века..."

ЧЕРНОЕ ЗОЛОТО
Дальний рейс
Дорожная история
Черное золото
"Наш Федя с детства
связан был с землею..."
Тюменская нефть
Песня о моряках
Затяжной прыжок
Холода
"Кто старше нас на
четверть века..."
Канатоходец

БАЛЛАДА О ЛЮБВИ
Белое безмолвие
Дальний восток
Лирическая
"День-деньской я с тобой,
за тобой..."
"Запомню, запомню,
запомню тот вечер..."
"Она была чиста, как снег
зимой..."
Она была в Париже
В душе моей
"Люблю тебя сейчас..."
Баллада о любви

БЕГ ИНОХОДЦА
Что случилось в Африке
Песня про мангустов
Баллада о коротком
счастье
Погоня
"Мы древние,
испытанные кони"
Бег иноходца
Козел отпущения
Баллада о волчьей
гибели

МОЙ ГАМЛЕТ
"Водой наполненные
горсти..."
Мой Гамлет
"Кто-то высмотрел
плод..."
Маски
Баллада о борьбе
Баллада о вольных
стрелках
Баллада о временни
"Проделав брешь в
затишье..."
Я не успел
Сон
"Дурацкий сон как
кистинем..."
Две судьбы
"Беда !..."
Случай
"Мне судьба до
последней черты, до
креста..."
Я не люблю
"Если где-то в чужой
незнакомой ночи..."
Кони привередливые
"Чту Фауста ли, Дориана
Грея ли..."
Корабли

ПРИМЕЧАНИЯ

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ
6


12

13
14
16
17
18
19
20
20
22
23
23
24
25
26
27

28

29
30
31
32
33

34

35

37
38

39

40
40
42

43


44


45


45


47


49


50
51
52
52
53



53
54
55


56
59
59
60
60
61
61


62
63


63

65
66
66



67
68


69

70
72
73
74
75
76
77


78
79



81

82

83



84
85
86
86
88
90


91
92


93
94


95
97
97
98


99

100

100

101

103
104
105
106


107
108
110
111
113


114
115


117
118
119
119


120

121

121
122
123
124
125


127
128
129


130
131


132
133
135


137

139

140
141

143
144
145

147
148

149
150
152

152
154
156
157


158
159

160
161

162
163

164

167


    МОЙ ГАМЛЕТ



    "Водой неполненные горсти..."

    Водой неполненные горсти
    Ко рту спешили поднести -
    Впрок пили воду черногорцы
    И жили впрок - до тридцати.

    А умирать почетно было
    От пуль и матовых клинков
    И уносить с собой в могилу
    Двух-трех врагов, двух трех врагов.

    Пока курок в ружье не стерся,
    Стреляли с седел и с колен.
    И в плен не брали черногорца -
    Он просто не сдавался в плен.

    А им прожить хотелось до ста,
    До жизни жадным, - век с лихвой,
    В краю, где гор и неба вдосталь.
    И моря - тоже - с головой.

    Шесть сотен тысяч равных порцей
    Воды живой в одной горсти...
    Но проживали черногорцы
    Свой долгий век до тридцати.

    И жены их водой помятут,
    И спрячут их детей в горах
    До той поры, пока не станут
    Держать оружие в руках.

    Беззвучно надевали траур,
    И заливали очаги,
    И молча лили слезы в травы,
    Чтоб не услышали враги.

    Чернели женщины от горя,
    Как плодородные поля.
    За ними вслед чернели горы,
    Себя огнем испепеля.

    То было истинное мщенье -
    Бессмысленно себя не жгут!
    Людей и гор самосожженье -
    Как несогласие и бунт.

    И пять веков как божьей кары,
    Как мести сына за отца
    Пылали горные пожары
    И черногорские сердца.

    Цари менялись, царедворцы,
    Но смерть в бою всегда в чести...
    Не уважали черногорцы
    Проживших больше тридцати.

    Мне одного рожденья мало,
    Расти бы мне из двух корней...
    Жаль, черногория не стала
    Второю родиной моей.



    Мой Гамлет

    Я только малость объясню в стихе,
    На все я не имею полномочий...
    Я был зачат, как нужно, во грехе, -
    В поту и в нервах первой брачной ночи.

    Да, знал я, отрываясь от земли:
    Чем выше мы, тем жестче и суровей;
    Я шел спокойно прямо в короли
    И вел себя наследным принцем крови.

    Я знал - все будет так, как я хочу.
    Я не бывал внакладе и в уроне.
    Мои друзья по школе и мечу
    Служили мне, как их отцы - короне.

    Не думал я над тем, что говорю,
    И с легкостью слова бросал на ветер.
    Мне верили и так, как главарю,
    Все высокопоставленные дети.

    Пугались нас ночные сторожа,
    Как оспою, болело время нами.
    Я спал на кожах, мясо ел с ножа
    И злую лошадь мучал стременами.

    Я знал, мне будет сказано: "Царуй!"
    Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
    И я пьянел среди чеканных сбруй,
    Был терпелив к насилью слов и книжек.

    Я улыбаться мог одним лишь ртом,
    А тайный взгляд, когда он зол и горек,
    Умел скрывать, воспитанный шутом.
    Шут мертв теперь... " Аминь! бедняга Йорик!"

    Но отказался я от дележа
    Наград, добчыи, славы, привелегий:
    Вдруг стало жаль мне мертвого пажа...
    Я объезжал зеленые побеги.

    Я позабыл охотничий азарт,
    Возненавидил и борзых, и гончих.
    Я от подранка гнал коня назад
    И плетью бил загонщиков и ловчих.

    Я видел: наши игры с каждым днем
    Все больше походили на бесчинства.
    В проточных водах по ночам, тайком
    Я отмывался от дневного свинства.

    Я прозревал, глупея с каждым днем,
    И - прозевал домашние интриги.
    Не нравился мне век, и люди в нем
    Не нравились. И я зарылся в книги.

    Мой мозг, до знаний жадный как паук,
    Все постигал: недвижность и движенье,
    Но толку нет от мыслей и наук,
    Когда повсюду им опроверженье.

    С друзьями детства перетерлась нить.
    Нить Ариадны оказалась смехом.
    Я бился над словами - "быть - не быть",
    Как над неразрешимою дилеммой.

    Но вечно, вечно плещет море бед.
    В него мы стрелы мечем - в сито просо,
    Отсеивая призрачный ответ
    От вычурного этого вопроса.

    Зов предков слыша сквозь затихший гул,
    Пошел на зов, - сомненья крались с тылу,
    Груз тяжких дум наверх меня тянул,
    А крылья плоти вниз влекли, в могилу.

    В непрочный сплав меня спаяли дни,
    Едва застыв, он начал расползаться.
    Я пролил кровь, как все. И, как они,
    Я не сумел от мести отказаться.

    А мой подъем пред смертью - есть провал.
    Офелия! я тленья не приемлю.
    Но я себя убийством уравнял
    С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.

    Я Гамлет, я насилье презирал.
    Я наплевал на датскую корону.
    Но в их глазах - за трон я глодку рвал
    И убивал соперника по трону.

    Но гениальный всплеск похож на бред.
    В рожденье смерть проглядывает косо.
    А мы все ставим каверзный ответ
    И не находим нужного вопроса.



    "Кто-то высмотрел плод..."

    Кто-то высмотрел плод, что наспел, наспел.
    Потрусили за ствол - он упал, упал.
    Вот вам песня о том, кто не спел, не спел
    И что голос имел - не узнал, не узнал.
    Может, быть с судьбой нелады, нелады
    И со случаем плохи дела, дела,
    А тугая струна на лады, на лады
    С незаметным изъяном легла.

        Он начал робко с ноты "до",
        Но не допел ее, не до...
        Не дозвучал его аккорд
        И никого не вдохновил.
        Собака лаяла, а кот
        Мышей ловил.

        Смешно, не правда ли, смешно?..
        А он шутил - не дошутил,
        Не дораспробовал вино,
        И даже не допригубил.

    Он пока лишь затеивал спор, спор
    Неуверенно и не спеша, не спеша.
    Словно капельки пота из пор, из пор,
    Из-под кожи сочилась душа, душа.
    Только начал дуэль на ковпре, на ковре,
    Еле-еле, едва приступил.
    Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
    М судья еще счет не открыл.

        Он знать хотел все от и до,
        Но не добрался он, не до...
        Ни до догадки, ни до дна,
        Не докопался до глубин
        И ту, которая одна,
        Не долюбил, не долюбил.

        Смешно, не правда ли, смешно?
        А он спешил - не доспешил.
        Осталось недорешено
        Все то, что он не дорешил.

    Ни единою буквой не лгу, не лгу.
    Он был чистого слога слуга, слуга,
    Он писал ей стихи на снегу, на снегу...
    К сожалению, тают снега.
    Но тогда еще был снегопад, снегопад
    И свобода писать на снегу,
    И большие снежинки, и град, и град
    Он губами хватал на бегу.

        Но к ней в серебряном ландо
        Он не добрался и не до...
        Не добежал бегун - беглец,
        Не долетел, не доскакал.

        А звездный знак его - Телец
        Холодный Млечный путь лакал.

        Смешно, не правда ли, смешно,
        Когда секунд недостает,
        Недостающее звено,
        И недолет, и недолет.
        Смешно, не правда ли? Ну вот,
        И вам смешно, и даже мне...

        Конь на скаку и птица влет -
        По чьей вине, по чьей вине, по чьей вине?..



    Маски

    Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал,
    Меня, должно быть, ловко разыграли:
    Крючки носов и до ушей оскал -
    Как на венецианском карнавале.

    Что делать мне? Бежать, да поскорей?
    А может, вместе с ними веселиться?
    Надеюсь я - под маскою зверей
    У многих человеческие лица.

    Все в масках, париках - все, как один.
    Кто сказочен, а кто - литературен.
    Сосед мой справа - грустный Арлекин,
    Другой палач, а каждый третий - дурень.

    Я в хоровод вступаю хохоча,
    Но все-таки мне неспокойно с ними, -
    А вдруг кому-то маска палача
    Понравится, и он ее не снимет?

    Вдруг Арлекин навеки загрустит,
    Любуясь сам своим лицом печальным?
    Что, если дурень свой дурацкия вид
    Так и забудет на лице нормальном?

    Вокруг меня смыкается кольцо,
    Меня хватают, вовлекают в пляску.
    Так-так, мое обычное лицо
    Все остальные приняли за маску.

    Петарды, конфетти! Но все не так...
    И маски на меня глядят с укором.
    Они кричат, что я опять не в такт,
    Что наступаю на ноги партнерам.

    Смеются злые маски надо мной,
    Веселые - те начинают злиться,
    За маской пряча, словно за стеной,
    Свои людские подлинные лица.

    За музами гоняюсь по пятам,
    Но ни одну не попрошу открыться:
    Что, если маски сброшены, а там
    Все те же полумаски-полулица?

    Я в тайну масок все-таки проник.
    Уверен я, что мой анализ точен:
    И маска равнодушья у иных -
    Защита от плевков и от пощечин.

    Как доброго лица не прозивать,
    Как честных угадать наверняка мне?
    Они решили маски надевать,
    Чтоб не разбить свое лицо о камни.



    Баллада о борьбе

    Средь оплавших свечей и вечерних молитв,
    Средь военных трофеев и мирных костров
    Жили книжные дети, не знавшие битв,
    Изнывая от мелких своих катастроф.

        Детям вечно досаден
        Их возраст и быт.
        И дрались мы до ссадин,
        До смертных обид.
        Но одежды латали
        Нам матери в срок,
        Мы же книги глотали,
        Пьянея от строк.

    Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
    И сосало под ложечкой странно от фраз,
    И кружил наши головы запах борьбы,
    Со страниц пожелтевших стекая на нас.

        И пытались постич
        Мы, не знавшие войн,
        За воинственный клич
        Принимавшие вой,
        Тайну слова "приказ",
        Назначенье границ,
        Смысл атаки и лязг
        Боевых колесниц.

    А в кипящих котлах прежних войн и смут
    Столько пищи для маленьких наших мозгов.
    Мы на роли предателей, трусов, иуд
    В детских играх своих назначали врагов.

        И злодея слезам
        Не давали остыть,
        И прекраснейших дам
        Обещали любить,
        И, друзей успокоив
        И ближних любя,
        Мы на роли героев
        Вводили себя.

    Только в грезы нельзя насовсем убежать,
    Краткий миг у забав, столько воли вокруг.
    Попытайся у мертвых ладони разжать
    И оружье принять из натруженных рук.

        Испытай, завладев
        Еще теплым мечом
        И доспехи надев,
        Что почем, что почем?!
        Разберись, кто ты - трус
        Иль избранник судьбы,
        И попробуй на вкус
        Настоящей борьбы.

    У когда упадет, весь израненный, друг,
    И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
    И когда ты без кожи останешься вдруг
    Оттого, что убили его - не тебя,

        Ты поймешь, что узнал,
        Отличил, отыскал
        По оскалу забрал -
        Это смерти оскал.
        Ложь и зло - погляди,
        Как их лица грубы,
        И всегда позади
        Воронье и гробы.

    Если путь прорубая отцовским мечом,
    Ты соленые слезы на ус намотал,
    Если в жарком бою испытал, что почем,
    Значит, нужные книги ты в детстве читал.

        Если мяса с ножа
        Ты не ел ни куска,
        Если руки сложа
        Наблюдал свысока
        И в борьбу не вступил
        С подлецом, палачем,
        Значит, в жизни ты был
        Ни при чем, ни при чем!



    Баллада о вольных стрелках

    Если рыщут за твоей
    Непокорной головой,
    Чтоб петлей худую шею
    Сделать более худой,
    Нет надежнее приюта -
    Скройся в лес, не пропадешь,
    Если продан ты кому-то
    С потрохами не за грош.

    Бедняки и бедолаги,
    Призерая жизнь слуги,
    И бездомные бродяги,
    У кого одни долги, -
    Все, кто загнан, неприкаян,
    В этот вольный лес бегут,
    Потому что здесь хозяин -
    Славный парень, Робин Гуд.

    Здесь с полслова понимают,
    Не боятся острых слов,
    Здесь с почетом принимают
    Оторви-сорви-голов.
    И скрываются до срока
    Даже рыцари в лесах.
    Кто без страха и упрека,
    Тот всегда не при деньгах.

    Знают все оленьи тропы,
    Словно линии руки,
    В прошлом слуги и холопы,
    Ныне - вольные стрелки.
    Здесь того, кто все теряет,
    Защитят и сберегут.
    По лесной стране гуляет
    Славный парень, Робин Гуд.

    И живут и поживают
    Всем запретам вопреки
    И ничуть не унывают
    Эти вольные стрелки.
    Спят, укрывшись звездным небом,
    Мох под ребра положив.
    Им, какой бы холод ни был, -
    Жив, и славно, если жив.

    Но вздыхают от разлуки:
    Где-то дом и клок земли,
    Да поглаживают луки,
    Чтоб в бою не подвели.
    И стрелков не сыщешь лучших.
    Что же завтра, где их ждут? -
    Скажит лучший в мире лучник,
    Славный парень, Робин Гуд.



    Баллада о времени

    Замок временем скрыт и укутан, укрыт
    В нежный плед из зеленых побегов,
    Но развяжет язык молчаливый гранит,
    И холодное прошлое заговорит
    О походах, боях и победах.

        Время подвиги эти не стерло.
        Оторвать от него верхний пласт
        Или взять его крепче за горло -
        И оно свои тайны отдаст.

        Упадут сто замков, и спадут сто оков,
        И сойдут сто потов с целой груды веков,
        И польются легенды из сотен стихов
        Про турниры, осады, про вольных стрелков.

        Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
        И гляди понимающим оком.
        Потому что любовь - это вечно любовь,
        Даже в будущем нашем далеком.

    Звонко лопалась сталь под напором меча,
    Тетива от натуги дымилась,
    Смерть на копьях сидела, утробно урча,
    В грязь валились враги, о пощаде крича,
    Победившим сдаваясь на милость.

        Но не все, оставаясь живыми,
        В доброте сохранили сердца,
        Защитив свое доброе имя
        От заведомой лжи подлеца.

        Хорошо, если конь закусил удила
        И рука на копье поудобней легла,
        Хорошо, если знаешь, откуда стрела,
        Хуже, если по-подлому, из-за угла.

        Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом.
        Ведьмы вас не пугают шабашем?
        Но не правда ли, зло называется злом
        Даже там, в светлом будущем нашем.

    И во веки веков, и во все времена
    Трус-предатель всегда призераем.
    Враг есть враг, и война все равно есть война,
    И темница тесна, и свобода одна,
    И всегда на нее уповаем.

        Время эти понятья не стерло.
        Нужно только поднять верхний пласт -
        И дымящейся кровью из горла
        Чувства вечные хлынут из нас.

        Нынче присно, во веки веков, старина
        И цена есть цена, и вина есть вина,
        И всегда хорошо, если честь спасена,
        Если духом надежно прикрыта спина.

        Чистоту, простоту мы у древних берем,
        Сами, сказки из прошлого тащим
        Потому, что добро остается добром
        В прошлом, будущем и настоящем.



    "Проделав брешь в затишье..."

        Проделав брешь в затишье,
        Весна идет в штыки,
        И высунули крыши
        Из снега языки.
        Голодная до драки,
        Оскалилась весна.
        Как с языка собаки,
        Стекает с крыш слюна.

    Весенние армии жаждут успеха,
    Все ясно, и стрелы на карте прямы,
    И войны в легких небесных доспехах
    Врубаются в белые рати зимы.

        Но рано веселиться!
        Сам зимний генерал
        Никак своих позиций
        Без боя не сдавал.
        Тайком под белым флагом
        Он собирал войска -
        И вдруг ударил с фланга
        Мороз исподтишка.

    И битва идет с переменным успехом:
    Где свет и ручьи - где поземка и мгла,
    И войны в легких небесных доспехах
    С потерями вышли назад из котла.

        Морозу удирать бы,
        А он впадает в жар:
        Играет с вьюгой свадьбу -
        Не свадьбу, а шабаш.
        Окно скрипит фрамугой -
        То ветер перебрал.
        Но он напрасно с вьюгой
        Победу пировал.

    Пусть в зимнем тылу говорят об успехах
    И наглые сводки приходят из мглы,
    Но воины в легких небесных доспехах
    Врубаются клиньями в царство зимы.

        Откуда что берется -
        Сжимается без слов
        Рука тепла и солнца
        На горле холодов.
        Не совершиться чуду -
        Снег виден лишь в тылах,
        Войска зимы повсюду
        Бросают белый флаг.

    И дальше на север идет наступленье,
    Запела вода, пробуждаясь от сна.
    Весна неизбежна, ну, как обновленье,
    И необходима, как просто весна.

        Кто сладко жил в морозы,
        Тот ждет и точит зуб
        И проливает слезы
        Из водосточных труб.
        Но только грош им, нищим,
        В базарный день цена -
        На эту землю свыше
        Ниспослана весна.

    Два слова войскам: - несмотря на успехи,
    Не прячьте в чулан или старый комод
    Небесные легкие ваши доспехи -
    Они пригодятся еще через год.



    Я не успел

    Свет новый не единожды открыт,
    А старый - весь разбили на квадраты.
    К ногам упали тайны пирамид,
    К чертям пошли гусары и пираты.

    Пришла пора всезнающих невежд,
    Все выстроено в стройные шеренги.
    За новые идеи платят деньги,
    И больше нет на "эврику" надежд.

    Все мои скалы ветры гладко выбрили,
    Я опоздал ломать себя на них.
    Все золото мое в Клондайке выбрали,
    Мой черный флаг в безветрии поник.

    Под илом сгнили сказочные струги,
    И Могикан последних замели.
    Мои контрабандистские фелюги
    Сухие ребра сушат на мели.

    Вися кинжалы добрые в углу
    Так плотно в ножнах, что не втиснусь между,
    Мой плот папирусный - последнюю надежду -
    Волна в щепы разбила о скалу.

    Вон из рядов мои партнеры выбыли -
    У них сбылись гаданья и мечты.
    Все крупные очки они повыбили
    И за собою подожгли мосты.

    Азартных игр теперь наперечет.
    Авантюристы всех мастей и рангов
    По прериям пасут домашний скот,
    Там кони парадируют мустангов.

    И состоялись все мои дуэли,
    Где б я почел участие за честь.
    И выстрелы, и эхо - отгремели...
    Их было много - всех не перечесть.

    Спокойно обошлись без нашей помощи
    Все те, кто дело сделали мое.
    И по щекам отхлестанные сволочи
    Фалангами ушли в небытие.

    Я не успел произнести: "К барьеру!"
    А я за залп в Дантеса все отдам.
    Что мне осталось? Разве красть химеру
    С туманного собора Норт-Дам?!

    В других веках, годах и месяцах
    Все женщины мои отжить успели,
    Позанимали все мои постели,
    Где б я хотел любить - и так, и в снах.

    Захвачены все мои одры смертные,
    Будь это снег, трава иль простыня.
    Заплаканные сестры милосердия
    В госпиталях обмыли не меня.

    Ушли друзья сквозь вечность-решето.
    Им всем досталась лета или прана.
    Естественною смертию - никто:
    Все противоестественно и рано.

    Иные жизнь закончили свою,
    Не осознав вины, не скинув платья.
    И, выкрикнув хвалу, а не проклятье,
    Спокойно чашу выпили свою.

    Другие знали, ведали и прочее,
    Но все они на взлете, в нужный год
    Отправили, отпели, отпророчали...
    Я не успел. Я прозивал свой взлет.



    Сон

    Сон мне: желтые огни, и хриплю во сне я;
    Повремени, повремени, утро - мудренее.
    Но и утром все не так, нет того веселья,
    Или куришь натощак, или пьешь с похмелья.

    В кабаках зеленый штоф, белые салфетки -
    Рай для нищих и шутов, мне ж - как птице в клетке.
    В церкви смрад и полумрак, дьяки курят ладан.
    Нет, и в церкви все не так, все не так, как надо.

    Я на гору впопыхах, чтоб чего не вышло.
    На горе стоит ольха, под горою вишня.
    Был бы склон увит плюшом - мне б и то отрада,
    Хоть бы что-нибудь еще - все не так, как надо.

    Я по полю вдоль реки. Свет и тьма. Нет бога.
    В чистом поле васильки, дальняя дорога.
    Вдоль дороги лес густой с бабами-ягами,
    А в конце дороги той плаха с топорами.

    Где-то кони пляшут в такт, нехотя и плавно.
    Вдоль дороги все не так, а в конце подавно.
    И не церьков, на кабак - ничего не свято...
    Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!



    "Дурацкий сон как кистенем..."

    Дурацкий сон как кистенем
    Избил нещадно.
    Невнятно выглядел я в нем
    И неприглядно -
    Во сне я лгал и предавал
    И льстил легко я...
    А я и не подозревал
    В себе такое.

    Еще сжимал я кулаки
    И бил с натугой.
    Но мягкой кистию руки,
    А не упругой.
    Тускнело сноведенье, но
    Опять являлось.
    Смыкались веки, и оно
    Возобновлялось.

    Я не шагал, а семенил
    На ровном брусе,
    Ни разу ногу не сменил,
    Трусил и трусил.
    Я перед сильным лебезил,
    Пред злобным гнулся.
    И сам себе я мерзок был,
    Но не проснулся.

    Да это бред! Я свой же стон
    Слыхал сквозь дрему,
    Но это мне приснился он
    А не другому.
    Очнулся я и разобрал
    Обрывок стона.
    И с болью веки разодрал,
    Но облегченно.

    И сон повис на потолке
    И расплостался.
    Сон в руку ли? И вот в руке
    Вопрос остался.
    Я вымыл руки - он в спине
    Холодной дрожью.
    Что было правдою во сне,
    Что было ложью?

    Коль это сноведенье - мне
    Еще везенье.
    Но если было мне во сне
    Ясновиденье?
    Сон - отраженье мыслей дня?
    Нет, быть не может!
    Но вспомню - и всего меня
    Перекорежит.

    А вдруг - в костер?! и нет во мне
    Шагнуть к костру сил.
    Мне будет стыдно, как во сне,
    В котором струсил.
    Иль скажут мне: - пой в унисон,
    Жми что есть духу!.. -
    И я пойму: вот это сон,
    Который в руку.



    Две судьбы

    Жил я славно в первой трети
    Двадцать лет на белом свете -
            по влечению.
    Жил безбедно и при деле,
    Плыл - куда глаза глядели -
            по течению.

    Думал: вот она, награда, -
    Ведь не веслами не надо.
            не ладонями.
    Комары, слепни да осы
    Донимали, кровососы,
            да не доняли.

    Слышал, с берега вначале
    Мне о помощи кричали,
            о спасении...
    Не дождались, бедолаги,
    Я лежал чумной от браги,
            в расслаблении.

    Заскрепит ли в повороте,
    Крутанет в водовороте -
            все исправится.
    То разуюсь, то обуюсь,
    На себя в воде любуюсь -
            очень нравится!

    Берега текут за лодку,
    Ну а я ласкаю глодку
            медовухою.
    После лишнего глоточку,
    Глядь, плыву не в одиночку -
            со сторухою.

    И пока я удивлялся,
    Пал туман, и оказался
            в гиблом месте я.
    И огромная старуха
    Хохотнула прямо в ухо,
            злая бестия.

    Я кричу - не слышу крика,
    Не вяжу от страха лыка,
            вижу плохо я.
    На ветру меня качает.
    - Кто здесь? - Слышу, отвечает:
            -я, нелегкая!

    Брось креститься, причитая,
    Не спасет тебя святая
            богородица!
    Тех, кто руль и весла бросит,
    Враз нелегкая заносит -
            так уж водится, -

    Я впотьмах ищу дорогу,
    Медовуху - понемногу,
            только по сто пью.
    А она не засыпает,
    Впереди меня ступает
            тяжкой поступью.

    Вот споткнулась о коренья,
    От большого ожиренья
            гнусно охая,
    У нее одышка даже,
    А заносит ведь туда же,
            тварь нелегкая.

    Вдруг навстречу нам живая
    Колченогая кривая -
            морда хитрая.
    - Ты, - кричит, - стоишь над бездной,
    Я спасу тебя, болезный,
            слезы вытру я.

    Я спросил: - ты кто такая?
    А она мне: - я, кривая.
            воз молвы везу.
    И хоть я кривобока,
    Криворука, кривоока,
            я, мол, вывезу. -

    Я воскликнул, наливая:
    - Вывози меня, кривая,
            я на привязи.
    Я тебе и жбан поставлю,
    Кривизну твою исправлю -
            только вывези.

    И ты, нелегкая, маманя,
    На-ка истину в стакане,
            больно нервная!
    Ты забудь себя на время,
    Ты же, толстая, в гареме
            будешь первая! -

    И упали две старухи
    У бутыли медовухи
            в пьянь-истерику.
    Ну а я за кочки прячусь,
    Озираюсь, задом пячусь

    Лихо выгреб на стремнину -
    В два гребка на середину.
            ох, пройдоха я!
    Чтоб вы сдохли, выпивая,
    Две судьбы мои - кривая
            да нелегкая!



    " Беда!... "

    Беда!
    Теперь мне кажется, что мне не успеть
                          за собой -
    Всегда
    Как будто в очередь встаю за судьбой.
    Дела!
    Меня замучили дела - каждый миг, каждый час,
                             каждый день.
    Дотла
    Сгорело время, да и я - нет меня,
                      только тень
    Ты ждешь.
    А может. ждать уже устал и ушел
                    или спишь...
    Ну что ж,
    Быть может, мысленно со мной говоришь.
    Теперь
    Ты должен вечер мне один подарить,
                       подарить -
    Поверь,
    Мы будем много говорить.
    Опять
    Все время новые дела у меня,
                     все дела -
    Догнать,
    Или успеть, или найти - нет, опять
                       не нашла.
    Беда!
    Теперь мне кажется, что мне не успеть
                          за собой.
    Всегда
    Как будто в очередь встаю за тобой...
    Теперь
    Ты должен вечер мне один подарить,
                       подарить -
    Поверь,
    Мы будем много говорить.
    Подруг
    Давно не вижу, все дела у меня,
                    все дела...
    И вдруг
    Сгорели пламенем дотла - не дела,
                      а зола.
    Весь год
    Он ждал, но больше ждать ни дня
                    не хотел,
    И вот
    Не стало вовсе у меня добрых дел.
    Теперь
    Ты должен вечер мне один подарить,
                       подарить -
    Поверь,
    Что мы не будем говорить.



    Случай

    Мне в ресторане вечером вчера
    Сказала с юморком и с этикетом,
    Что киснет водка, выдохлась икра
    И что у них ученый по ракетам.

    И, многих помня с водкой пополам,
    Не разобрав, что плещется в бокале,
    Я, улыбаясь, подходил к столам
    И отзывался, если окликали.

    Вот он, надменный, словно Решелье,
    Почтенный, словно папа в старом скетче.
    Но это был директор ателье
    И не был засекреченный ракетчик.

    Со мной гитара, струны к ней в запас,
    И я гордился тем, что тоже в моде.
    К науке тяга сильная сейчас,
    Но и к гитаре тяга есть в народе.

    Я выпил залпом и разбил бокал.
    Мгновенно мне гитару дали в руки.
    Я три своих аккорда перебрал,
    Запел и запил от любви к науке.

    И, обнимая женщину в колье
    И сделав вид, что хочет в песню вжиться,
    Задумался директор ателье
    О том, что завтра скажет сослуживцам.

    Я пел и думал: вот икра стоит,
    А говорят, кеты не стало в реках...
    А мой ученый где-нибудь сидит
    И мыслит в миллионах и в парсеках...

    Он предложил мне позже на дому,
    Успев включить магнитофон в портфеле:
    "Давай дружить домами". Я ему
    Сказал: "Давай, мой дом - твой дом моделей".

    И я нарочно разорвал струну,
    И, утаив, что есть запас в кармане,
    Сказал: "Привет, зайти не премину,
    Но только если будет марсианин..."

    Я шел домой под утро, как старик.
    Мне под ноги катились дети с горки,
    И аккуратный первый ученик
    Шел в школу получать свои пятерки.

    Ну что ж, мне поделом и по делам,
    Лишь первые пятерки получают...
    Не надо подходить к чужим столам
    И отзываться, если окликают.



    "Мне судьба - до последней черты, до креста..."

    Мне судьба - до последней черты, до креста
    Спорить до хрипоты, а за ней - немота,
    Убеждать и доказывать с пеной у рта,
    Что не то это вовсе, не тот и не та...

    Что лабазники врут про ошибки Христа,
    Что пока еще в грунт не влежалась плита,
    Что под властью татар жил Иван Калита
    И что был не один против ста.

    Триста лет под татарами - жизнь еще та,
    Маета трехсотлетняя и нищета.
    И намерений добрых, и бунтов тщета.
    Пугачевщина, кровь и опять - нишета.

    Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта,
    Повторю, даже в образе злого шута...
    Но не стоит предмет, да и тьма не та:
    "Суета всех сует - все равно суета".

    Только чашу испить - не успеть на бегу,
    Даже если разлить - все равно не смогу.
    Или выплеснуть в наглую рожу врагу?
    Не ломаюсь, не лгу - не могу. Не могу!

    На вертящемся гладком и скольском кругу
    Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
    Что же с ношею делать - разбить? Не могу!
    Потреплю и достойного подстерегу.

    Передам, и не надо держаться в кругу, -
    И в кромешную тьму, и в неясную згу,
    Другу передоверивши чашу, сбегу...
    Смог ли он ее выпить - узнать не смогу.

    Я с сошедшими с круга пасусь не лугу,
    Я о чаше невыпитой здесь ни гугу,
    Никому не скажу, при себе сберегу.
    А сказать - и затопчут меня на лугу.

    Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу.
    Может, кто-то когда-то поставит свечу
    Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
    За веселый манер, на котором шучу.

    Даже если сулят золотую парчу
    Или порчу грозят напустить - не хочу!
    На ослабленном нерве я не зазвучу,
    Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!

    Лучше я загуляю, запью, заторчу!
    Все, что за ночь копаю,- в саду растопчу!
    Лучше голову песне своей откручу,
    Чем скользить и вихлять, словно пыль по лучу.

    Если все-таки чашу испить мне судьба,
    Если музыка с песней не слишком груба,
    Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, -
    Я уйду и скажу, что не все суета!



     Я не люблю

    Я не люблю фатального исхода,
    От жизни никогда не устаю.
    Я не люблю любое время года,
    Когда веселых песен не пою.

    Я не люблю холодного цинизма,
    В восторженность не верю, и еще:
    Когда чужой мои читает пмсьма,
    Заглядывая мне через плечо.

    Я не люблю, когда наполовину
    Или когда прервали разговор.
    Я не люблю, когда стреляют в спину,
    Но, если надо, выстрелю в упор.

    Я ненавижу сплетни в виде версий,
    Червей сомненья, почестий иглу,
    Или когда все время против шерсти,
    Или когда железом по стеклу.

    Я не люблю уверенности сытой,
    Уж лучше пусть откажут тормоза.
    Досадно мне, коль слово "честь" забыто
    И коль в чести наветы за глаза.

    Когда я вижу сломанные крылья,
    Нет жалости во мне, и неспроста:
    Я не люблю насилья и бессилья,
    Вот только жаль распятого Христа.

    Я не люблю себя, когда я трушу,
    И не терплю. Когда невинных бьют,
    Я не люблю, когда мне лезут в душу,
    Тем более, когда в нее плюют.

    Я не люблю манежи и арены,
    На них мильон меняют по рублю, -
    Пусть впереди большие перемены
    Я это никогда не полюблю.



    "Если где-то в чужой незнакомой ночи..."

        Если где-то в чужой незнакомой ночи
        Ты споткнулся и ходишь по краю,
        Не таись, не молчи, до меня докречи -
        Я твой голос услышу, узнаю.

    Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи?
    Потерпи - я спешу, и усталости ноги не чуют.
    Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют,
    Только ты не умри, только кровь удержи.

        Если ж конь под тобою, ты домой, доскачи -
        Конь дорогу отыщет буланый
        В те края, где всегда бьют живые ключи,
        И они исцелят твои раны.

    Где ты, друг, - взаперти или в долгом пути,
    На развилках каких, перепутиях и перекрестках?!
    Может быть, ты устал, приуныл,
    Заблудился в трех соснах
    И не можешь обратно дорогу найти?..

        Здесь такой чистоты из-под снега ручьи,
        Не найдешь - не придумаешь краше.
        Здесь цветы, и кусты, и деревья - ничьи,
        Стоит нам захотеть - будут наши.

    Если трудно идешь, по колено в грязи
    Да по острым камням, босиком по воде по студеной,
    Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный,
    Хоть какой доберись, добреди, доползи.



    Кони привередливые

    Вдоль обрыва, по-над пропостью, по самому по краю
    Я коней своих нагайкою стегаю-поганяю.
    Что-то воздуха мне мало, ветер пью, туман глотаю,
    Чую с гибельным восторгом: "Пропадаю, пропадаю!"

    Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
    Вы тугую не слушайте плеть.
    Что-то кони мне попались привередливые...
    Я дожить не смогу, мне допеть не успеть.

    Я коней напою, я куплет допою -
    Хоть мгновенье еще постою
                  на краю.

    Сгину я: меня пушинкой ураган сметет с ладони,
    И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.
    Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
    Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

    Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
    Умоляю вас в скачь не лететь.
    Что за кони мне попались привередливые!
    И дожить я не смог, и допеть - не успеть.

    Я коней напою, я куплет допою -
    Хоть мгновенье еще постою
                  на краю!..

    Мы успели. В гости к богу не бывает опозданий.
    Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
    Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
    Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани.

    Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
    Не указчики вам кнут и плеть.
    Что-то кони мне попались привередливые?!
    Коль дожить не успел, так хотя бы допеть!

    Я коней напою, я куплет допою -
    Хоть мгновенье еще постою
                  на краю!



    "Чту Фауста ли, Дориана Грея ли..."

    Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
    Но чтобы душу дьяволу - ни-ни!
    Зачем цыганки мне гадать затеяли?
    День смерти называли мне они.
    Ты эту дату, боже сохрани,
    Не отмечай в своем календаре - или
    В последний час возьми и измени,
    Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
    И ангелы чтоб жалобно не бреяли,
    Чтоб люди не хихикали в тени, -
    Скорее защити и охрани!
    Скорее! ибо душу мне они
    Сомнениями и страхами засеяли.
    ...Немногого прошу взамен бессмертия:
    Широкий тракт, да друга, да коня.
    Прошу, покорно голову склоня,
    В тот день, когда отпустите меня,
    Не плачьте вслед, во имя милосердия!



    Корабли

    Корабли постаят
    И ложатся на курс,
    Но они возвращаются
    Сквозь непогоду...
    Не пройдет и полгода -
    И я появлюсь,
    Чтобы снова уйти
        на полгода.

    Возвращаются все,
    Кроме лучших друзей,
    Кроме самых любимых
    И преданных женщин.
    Возвращаются все,
    Кроме тех, кто нужней.
    Я не верю судьбе,
        а себе
        еще меньше.

    Но как хочется думать,
    Что это не так,
    Что сжигать корабли
    Скоро выйдет из моды.
    Я, конечно, вернусь
    И в друзьях, и в мечтах...
    Я, конечно, спою -
        не пройдет
        и полгода.