БЕГ ИНОХОДЦА



    Что случилось в Африке

    В желтой жаркой Африке,
    В центральной ее части,
    Как-то вдруг вне графика
    Случилося несчастье.
    Слон сказал, не разобрав:
    "Видно, быть потопу..."
    В общем, так: один жираф
    Влюбился в антилопу.

        Тут поднялся галдеж и лай,
        И только старый попугай
        Громко крикнул из ветвей:
        "Жираф большой, ему видней!"

    "Что же что рога у ней, -
    Кричал жираф любовно, -
    Нынче в нашей фауне
    Равны все поголовно.
    Если вся моя родня
    Будет ей не рада,
    Не пеняйте на меня,
    Я уйду из стада".

    Папе антилопьему
    Зачем такого сына.
    Все равно, что в лоб ему,
    Что по лбу - все едино.
    И жирафов зять брюзжит:
    "Видали осталопа!"
    И ушли к безонам жить
    С жирафом антилопа.

    В желтой жаркой Африке
    Не видать идиллий.
    Льют жираф с жирафихой
    Слезы крокодильи.
    Только горю не помочь -
    Нет теперь закона.
    У жирафа вышла дочь
    Замуж за бизона.

        Пусть жираф был не прав,
        Но виновен не жираф,
        А тот, кто крикнул из ветвей:
        "Жираф большой, ему видней!"



    Песня про мангустов

    - Змеи, змеи кругом - будь им пусто, -
    Человек в исступленье кричал
    И позвал на подмогу мангуста,
    Чтобы, значит, мангуст выручал,

    И мангусты взялись за работу.
    Не щадя ни себя, ни родных,
    Выходили они на охоту
    Без отгулов и без выходных.

    И в пустынях, степях и в пампасах
    Даже дали наказ патрулям -
    Игнорировать змей безопасных
    И сводить ядовитых к нулям.

    Приготовьтесь, сейчас будет грусно,
    Человек появился тайком
    И поставил силки на мангуста,
    Объявив его вредным зверьком.

    Он наутро пришел, -
               с ним собака,
    И мангуста запрятал в мешок,
    А мангуст отбивался, и плакал,
    И кричал: я полезный зверек!

    Но мангустов в порезах и ранах
    Все швыряли в мешок, как грибы,
    Одуревших от боли в капканах,
    Ну, и от поворота судьбы.

    И гадали они: в чем же дело,
    Отчего нас несут на убой?
    И сказал им мангуст пристарелый
    С перебитой передней ногой:

    "Козы в Бельгии съели капусту,
    Воробьи рис в Китае с полей,
    А в Австралии злые мангусты
    Истребили полезнейших змей!"

    Это вовсе не дивное диво -
    Раньше были полезны, и вдруг...
    Оказалось, что слишком ретиво
    Истребляли мангусты гадюк!

    Вот за это им вышла награда
    От расчетливых умных людей.
    Видно, люди не могут без яда,
    Ну, а значит, не могут без змей.

    - Змеи, змеи кругом - будь им пусто, -
    Человек в исступленье кричал,
    Снова звал на подмогу мангуста,
    Чтобы, значит, мангуст выручал,



    Баллада о коротком счастье

    Трубят рога: "Скорей, скорей!"
    И копошится свита.
    Душа у ловчих без затей
    Из жил воловьих свита.

    Ну и забава у людей:
    Убить двух белых лебедей!
    И соколы помчались...
    У лучников наметан глаз...
    А эти лебеди как раз
    Сегодня повтречались.

    Она жила под солнцем - там,
    Где синих звезд без счета,
    Куда под силу лебедям
    Высокого полета.

    Вспари, едва крыла раскинь
    В густую трепетную синь.
    Скользи по божьим склонам
    В такую высь, куда и впредь
    Возможно будет залететь
    Лишь ангелам и стонам.

    Но он и там ее настиг -
    И счастлив миг единый.
    Но только был тот яркий миг
    Их песней лебединой.

    Крылатым ангелам сродни,
    К земле направелись они,
    Опасная повадка.
    Из-за кустов, известно всем,
    Следят охотники за тем,
    Чтоб счастье было кратко.

    Вот отирают пот со лба
    Виновники паденья:
    Сбылась последняя мольба -
    Остановись, мгновенье!

    Так пелся этот вечный стих,
    В пик лебединой песни их,
    Счастливцев одночясья.
    Они упали вниз вдвоем,
    Так и оставшись на седьмом,
    На высшем небе счастья.



    Погоня

    Во хмелю слегка
    Лесом правил я.
    Не устал пока,
    Пел за здравие.
    И умел я петь
    Песни вздорные:
    "Как любил я вас,
    Очи черные..."

    То плелись, то неслись,
    То трусили рысцой,
    И болотную слизь
    Конь швырял мне в лицо.
    Только я проглочу
    Вместе с грязью слюну,
    Штофу горло скручу
    И опять затяну:

    "Очи черные,
    Как любил я вас..."
    Но прикончил я
    То, что впрок припас.
    Головой тряхнул,
    Чтоб слетела блажь,
    И вокруг взглянул,
    И присвистнул аж.

    Лес стеной впереди -
    Не пускает стена,
    Кони прядут ушами,
    Назад подают...
    Где просвет, гле прогал? -
    Не видать ни рожна.
    Колют иглы меня,
    До костей достают.

    Коренной ты мой,
    Выручай же, брат!
    Ты куда, родной,
    Почему назад?!
    Дождь - как яд с ветвей -
    Не добром пропах.
    Пристяжной моей
    Волк нырнул под пах.

    Вот же пьяный дурак,
    Вот же налил глаза -
    Ведь погибель пришла,
    И бежать не суметь.
    Из колоды моей
    Утащили туза,
    Да такого туза,
    Без которого смерть.

    Я ору волкам:
    "Побери вас прах!.."
    А коней пока
    Подгоняет страх.
    Шевелю кнутом,
    Бью крученые,
    И ору причем:
    "Очи черные..."

    Храп, да топот, да лязг,
    Да лихой перепляс -
    Бубенцы плясовую
    Играют с дуги.
    Ох вы, кони мои,
    Загублю же я вас,
    Выносите, друзья,
    Выносите, враги!

    От погони той
    Вовсе хмель иссяк,
    Мы на кряж крутой
    На одних осях,
    В хлопьях пены мы,
    Струи в кряж лились,
    Отдышались, отхрепели
    Да откашлелись.

    Я лошадкам забитым,
    Что не подвели,
    Поклонился в копыта
    До самой земли,
    Сбросил с воза манатки,
    Повел в поводу...
    Спаси бог вас, лошадки,
    Что целым иду.



    "Мы древние, испытанные кони..."

    Мы древние, испытанные кони.
    Победоносцы ездили на нас,
    И не один великий богомаз
    Нам золотил копыта на иконе.

    И рыцарь-пес и рыцарь благородный
    Хребты нам гнули тяжестию лат.
    Один из наших, самый сумасбродный,
    Однажды ввез калигулу в сенат.



    Бег иноходца

    Я скачу, но я скачу иначе,
    По камням, по лужам, по росе.
    Говорят: он иноходью скачет,
    Это значит - иначе, чем все.

    Но наездник мой всегда на мне,
    Стременами лупит мне под дых.
    Я согласен бегать в табуне,
    Но не под седлом и без узды.

    Если не свободен нож от ножен,
    Он опасен меньше, чем игла.
    Вот и я оседлан и стреножен,
    Рот мой разрывают удила.

    Мне набили раны на спине,
    Я дрожу боками у воды.
    Я согласен бегать в табуне -
    Но не под седлом и без узды.

    Мне сегодня предстоит бороться.
    Скачки. Я сегодня фаворит.
    Знаю, ставят все на иноходца,
    Но не я - жокей на мне хрепит.

    Он вонзает шпоры в ребра мне,
    Зубоскалят первые ряды.
    Ох, как я бы бегал в табуне...
    Там не под седлом и без узды.

    Пляшут, пляшут скакуны на старте,
    Друг на друга злобу затая,
    В исступленье, в бешенстве, в азарте,
    И роняют пену, как и я.

    Мой наездник у трибун в цене,
    Крупный мастер верховой езды.
    Ой, как я бы бегал в табуне,
    Но не под седлом и без узды.

    Нет, не будут золотыми горы,
    Я последним цель пересеку.
    Я ему припомню эти шпоры,
    Засбою, отстану на скаку.

    Колокол!.. Жокей мой на коне,
    Он смеется в предвкушенье мзды.
    Ох, как я бы бегал в табуне,
    Но не под седлом и без узды.

    Что со мной, что делаю, как смею?!
    Потакаю своему врагу.
    Я собою просто не владею,
    Я прийти не первым не могу!

    Что же делать остается мне?
    Вышвырнуть жокея своего
    И бежать, как будто в табуне.
    Под седлом, в узде, но без него.

    Я пришел, а он в хвосте плетется,
    По комням, по лужам, по росе...
    Я впервые не был иноходцем,
    Я стремился выиграть, как все.



    Козел отпущения

    В заповеднике,
              вот в каком - забыл,
    Жил да был козел -
              рога длинные.
    Хоть с волками жил -
                не по-волчьи выл,
    Блеял песенки
              все козлиные.

    И пощипывал он травку,
                  и нагуливал бока.
    Не услышишь от него дурного слова.
    Толку было с него, правда,
                  как с козла - молока,
    Но вреда, однако, тоже никокого.

    Жил на выпасе он
            возле озерка,
    Не вторгаясь в чужие владения,
    Но заметили скромного козлика
    И избрали в козлы отпущения.

    Например, медведь,
              баламут и плут
    Обхамит кого
              по-медвежьему,
    Враз козла найдут,
              приведут и бьют
    По рогам ему
            и промеж ему.

    Не противился он, серенький,
                     насилию со злом,
    А сносил побои весело и гордо.
    Сам медведь сказал:
               "Ребята, я горжусь козлом,
    Героическая личность козья морда!"

    Берегли козла,
              как наследника.
    Вышло даже в лесу запрещение
    С территории заповедника
    Отпускать козла отпущения.

    А козел себе
            все скакал козлом,
    Но пошаливал
            втихомолочку -
    Как-то бороду
              завязал узлом,
    Из кустов назвал
             волка сволочью.

    А когда очередное
             отпущенье получал
    (Все за то, что волки лишку откусили),
    Он как-будто бы случайно
                по-медвежьи зарычал,
    Но внимания тогда не обратили.

    Пока хищники
             меж собою дрались,
    В заповеднике крепло мнение,
    Что дороже всех медведей и лис
    Дорогой козел отпущения.

    Ускакал козел -
               да и стал таков.
    "Эй вы, бурые, - кричит, -
                  светло-пегие!
    Отниму у вас
             рацион волков
    И медвежие привелегии.

    Покажу вам козью морду настоящую в лесу,
    Распишу туды-сюды по трафарету.
    Всех на роги намотаю,
                 всех по кочкам разнесу -
    Всех ославлю по всему я белу свету.

    Не один из вас
              будет землю жрать,
    Все подохните без прощения.
    Отпускать грехи кому - мне решать,
    Это я - козел отпущения".

    В заповеднике,
              вот в каком - забыл,
    Правит бал козел не по-прежнему.
    Он с волками жил -
              и по-волчьи взвыл,
    И рычит теперь
               по-медвежьему.

    А козлятушки-ребятушки
                   засучили рукава
    И пошли шерстить волчишек в пух и клочья.
    А чего теперь стесняться,
                 если их глава
    От лесного льва имеет полномочия.

    Ощутил вдруг он
            остроту рогов
    И козлиное вдохновение.
    Росомах и лис, медведей, волков
    Превратил в козлов отпущения.



    Баллада о волчьей гибели

    Словно бритва. Рассвет полоснул по глазам,
    Отворились курки. Как волшебный Сезам,
    Появились стрелки, на помине легки.
    И взлетели стрекозы с протухшей реки -
    И потеха пошла в две руки.

    Мы легли на живот и убрали клыки.
    Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
    Чуял волчие ямы подушками лап,
    Тот, кого даже пуля догнать не могла б, -
    Тоже в страхе взопрел, и прилег, и ослаб.

    Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал.
    Зря мы любим ее, однолюбы.
    Вот у смерти - красивый широкий оскал
    И здоровые, крепкие зубы.

    Улыбнемся же волчьей улыбкой врагу,
    Псам еще не намылены холки.
    Но - на татуерованном кровью снегу
    Наша роспись: мы больше не волки!

    Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
    К небесам удивленные морды задрав:
    Либо с неба возмездье на нас пролилось,
    Либо свету конец и в мозгах перекос...
    Только били нас в рост из железных стрекоз.

    Кровью вымокли мы под свинцовым дождем
    И смерились, решив: все равно не уйдем!
    Животами горячими плавили снег.
    Эту бойню затеял - не бог - человек!
    Улетающих - влет, убегающих - в бег...

    Свора псов, ты за стаей моей не вяжись -
    В равной сваре за нами удача.
    Волки мы! Хороша наша волчья жизнь.
    Вы - собаки, и смерть вам - собачья.
    Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу,
    Чтобы в корне пресечь кривотолки.
    Но - на татуерованном кровью снегу
    Наша роспись: мы больше не волки!

    К лесу! Там хоть немногих из вас сберегу,
    К лесу, волки! Труднее убить на бегу!
    Уносите же ноги! Спасайте щенков
    Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
    И скликаю заблудшие души волков.

    Те, кто жив, - затаились на том берегу.
    Что могу я один? Ничего не могу.
    Отказали глаза. Притурилось чутье.
    Где вы, волки, былое лесное зверье?
    Где же ты, желтоглазое племя мое?!

    Я живу. Но теперь окружают меня
    Звери, волчьих не знавшие кличей.
    Эти псы - отдаленная наша родня,
    Мы их раньше считаль добычей.
    Улыбаюсь я волчьей улыбкой врагу,
    Обнажаю гнилые осколки.
    Но - на татуерованном кровью снегу
    Наша роспись: мы больше не волки!